читать дальше
Замечательный это был район. Небольшая крестообразная улица посреди парковой зоны – что может быть лучше? Днём светло и дети играют, ночью темно, зато птицы поют. Филины, совы… Этот парк жил своей жизнью, а район был всего лишь сердцем. Да, именно «всего лишь» - потому как кто сказал, что этот кровососущий орган – главный? Тем более что сердце то – искусственное, ибо создано оно руками человека. Ведь природа не делится на «главные» и «неглавные» органы. Она просто живёт, а тут пришли люди – и стали названными повелителями.
Городок тот, как говаривалось выше, имел крестообразную форму. На пересечений всех трёх улиц розой красовался фонтан. А в самой верхней точке «креста» была католическая церковь; она казалась ощетинившимся ежом, веткой молнии на фоне извечно голубого неба. Остальные дома выглядели уютно, очень уютно… Двухэтажные немецкие особнячки, «бюргеры», как посмеивались над ними эльфы. Посмеивались с изрядной долей зависти, так как им наверняка надоело уже жить в лесах да в шалашах.
Что до тёмных эльфов – они относились к таким домам с откровенной усмешкой. Виданное ли дело – жилище собственное уютным делать!.. Тёмные эльфы живут в великой тьме, в особняках, кои с полным основанием можно называть «вампирскими». Они ко всем людским стилям так относились, кроме, разве что, готики. Тёмные эльфы страсть как любили католические церкви и если уж жили рядом с людьми, то только в каком-нибудь Лондоне или же в Праге… И в домах мрачных, грустных, а порою и просто в заброшенных…
Чарльз искреннее считал это бредом. В его предках были тёмные эльфы; и из-за этого, быть может, в его характере укоренилась некоторая меланхолия и страсть к готике. Он жил на улице Креста (право, глупое название для элитного района в парке), но жил в доме запущенном и не таком жизнерадостном, как у всех. Словно на старом телевизоре контрастность убавили – и сделали изображение едва ли не чёрно-белым.
На первом этаже располагалась великолепная библиотека, она же была гостиной и приёмной. На втором этаже – спальни и кухня. Электричества, кстати, в этом доме не было, поскольку яркий свет пагубно влияет на тёмных эльфов. А Чарльз всё-таки был им, пускай хоть и на четверть…
И семья у него была, при том хорошая: жена Изольда, красивая эльфиечка-аристократка; а пять лет назад у них родился сын Ричард. Сейчас, к сожалению, Изольды не было дома, она решила съездить в город, за покупками. «Шопинг, - как сказала она с усмешкой. – Я пошла на шопинг. Так ведь это, вроде, называется?». «Вроде так, - отвечал ей Чарльз. – А вроде и так… Спроси у Ребекки. Уж она-то, как филолог, наверняка знает это. Объяснит слово под всеми ракурсами, а под конец снисходительно добавит «жаргон…». «Демагог ты, Чарли, - улыбнулась жена. – Всё бы тебе речевые узоры плести». «Пережитки профессии». «Знаю».
Поэтому сидел теперь Чарльз дома один. Ну, почти. Его сын Ричард был настолько поглощен игрой в какую-то настольную игру, что считаться компанией ну никак не мог. Посему сидел Чарльз у камина один, листал книжку и поглядывал в окно. Или на огонь. А сын сидел за столом в окружении книжных шкафов, в той части первого этажа, которая именовалась «библиотекой».
За окном тоже играли дети. Они всё думали: искупаться ли всё-таки в фонтане или же убежать, от греха подальше? Но тут нашёлся смельчак, он разделся (скинул с себя шляпу) и прыгнул в воду. Дети радостно закричали, а юный утопленник принялся отчаянно лупить по воде руками, распространяя вокруг брызги. Другие дети обиделись – прыгнули в фонтан и устроили там самую настоящую морскую баталию.
Чарльз наблюдал за всем этим с улыбкой.
- Ричард, не хочешь пойти прогуляться?
Мальчик с трудом оторвался от игры.
- Нет пап, не хочу. Лучше расскажи мне о смерти.
Чарльз поперхнулся.
- О чём рассказать? О смерти? Ричард, что с тобой? Откуда ты вообще слово-то это узнал?
- От мамы, - радостно ответил сын. – Она мне сказала.
- Ну мама… - покачал головой Чарльз. – Что ж, садись тогда ко мне. Давай-давай.
- На колени?
- Нет, на соседнее кресло. Да, сюда. Ну, ну, кубики-то свои оставь! Никуда они от тебя не убегут.
- Как мы от смерти?
- Точно.
Сын сидел по правую руку от отца. Отец смотрел в огонь и собирался с мыслями – ибо такого вопроса он не ожидал… Но и тянуть с этим было нельзя. И так уже растянули… на два года.
- Что-то… начинается, - медленно начала отец. От тщательно подбирал слова, - и это что-то, Ричард, когда-нибудь закончиться. Вот я сейчас начал речь. Она закончиться – через пять ли минут, через десять ли… Ты подумаешь о ней немного, а потом, через год, может – два – забудешь. Также и с жизнью, сын. Также и со смертью.
- С жизнью и смертью? Они дружат, да, пап?
- Дружат ли они?.. – озадаченно переспросил Чарльз. – Ну… Нет. Они как бы дополняют друг друга – как пара варежек. Ты ведь не пойдёшь на улицу с одной – холодно это да и грустно к тому же. Также с жизнью. Предположим, жизнь – это одна варежка, а второй – смерти – нет. Ты идёшь по улице и тебе как-то неуютно без другой. Без смерти. Вскоре улицу заметёт снегом, обрушится на землю метель, а ты всё идёшь и идёшь, куда – не зная, ничего не понимая и думая: когда же это всё кончится? Кто я? Зачем я? Когда я… умру?
- А если я не знаю о смерти? – с надеждой спросил Ричард. - Я не знаю, что значит «умру». А я ведь этого не знаю, папа. Что тогда? Я не умру?
- Настольная игра, - ответил отец. – Представь, что жизнь – настольная игра. Твоя фишка ведь в любом случае добирается до финиша – или первой, или второй. Да хоть даже последней! – но она добирается до финиша. И, уверяю тебя, твоя фишка не знает, что всё уже предрешено. Незнание никогда не спасает от последствий, запомни это, Ричард.
- Так без смерти плохо?
- Без смерти… непонятно. Если финиш в твоей игре – это безоговорочная победа, это логический конец, то можно сказать, смерть – это своего рода конец. Победный или нет… - Отец задумался. – Победный – если ты умираешь от старости.
- Как это? – живо заинтересовался сын. – Как так – от старости?
- Ты растёшь. Видел же, старый дуб в парке сгнил? Он умер от старости. В нём больше не осталось сока, а из отведённой ему почвы он выпил всё, что мог. А другое дерево срубили дровосеки.
Мальчик вздрогнул.
- Да, - жёстко сказал. – Проигрышная смерть – если тебя срубают. Убивают. Тебе причиняют слишком большую боль – и ты теряешься. Ты умираешь.
- Такое… часто… бывает?
- Не очень, - уклончиво отозвался Чарльз. – Но бывает. Поэтому ты должен научиться драться – чтобы тебя не убили. Ты должен быть здоровым – чтобы микроб не убил какой-нибудь орган. Вот так. – Нелепо закончил рассказ Чарльз. – Но не надо расстраиваться, прошу тебя. Ты проживёшь долго… Я верю в это.
- Я - повторил он с нажимом, - верю в это.
Парк преобразился. К вечеру обстановка в нём стала лирической, к скамеечкам у фонтана потянулись художники и писатели. Первые рисовали лес, подсвеченный солнцем. Вторые слагали рассказы. Стихотворения.
Да, недаром говорят, что район Креста – район богемы. Верно. Ничто так не располагает к творчеству, как буйство природы вокруг; ничто ни радует так, как обилие жизни вокруг тебя.
Стемнело – и пелена сна окутала район.
Изольда и Чарльз лежали в постели. Камин в их комнате то мерно шипел, то резко трещал.
Они читали.
Их дыхание сливалось.
Им было хорошо.
- Зачем ты рассказала Ричарду об этом? – не выдержал Чарльз. – Скажи – зачем?
- Что я ему рассказала?.. – по одну слову выцедила Изольда. – А, о смерти… Он должен уже знать об этом. Тем более, рассказал ему о ней ты. Я лишь… подтолкнула тебя к этому.
- Я понял. Но скажи – зачем? Ты хочешь, чтобы у ребёнка травма осталась на всю жизнь? Я бы сказал ему, что ты ушла.
Изольда казалось собранной. Но речь её звучала очень ласково, она разговаривала с мужем так, как разговаривала бы, наверное, с ребёнком:
- Ты ведь такой умный… Не смог додуматься до такой простой вещи… Чарльз, я не хочу, чтобы мой сын думал, что я куда-то ушла. Я не хочу, чтобы он думал, что я вас бросила.
- И когда ты… нас бросишь?
- Даже не надейся. Нескоро. Но…
- Не надо «но». Просто молчи.
И они замолчали. И больше никогда – никогда! – к этой теме они не возвращались.
- Деда, что значит слово «никогда»? А «всегда»?
Чарльз улыбался. Давненько его так не веселили воспоминания.
- Есть одно отличие между ними… Есть одно… отличие…
- Какое? – всё допытывался внук. – Ну, дед, скажи?
- Спроси у бабушки, - отмахнулся Чарльз. – Уж она-то знает отличие.
Что не нравиться мне в этом рассказе - имена. Да и общая наивная обстановка, за уши притянутая к пресловутой "фэнтези" и "готике". Но писалась специально для сообщества. Поэтому очень дорого Ваше мнение! Прочитал - отпишись... Будь добр!
Диктант
Замечательный это был район. Небольшая крестообразная улица посреди парковой зоны – что может быть лучше? Днём светло и дети играют, ночью темно, зато птицы поют. Филины, совы… Этот парк жил своей жизнью, а район был всего лишь сердцем. Да, именно «всего лишь» - потому как кто сказал, что этот кровососущий орган – главный? Тем более что сердце то – искусственное, ибо создано оно руками человека. Ведь природа не делится на «главные» и «неглавные» органы. Она просто живёт, а тут пришли люди – и стали названными повелителями.
Городок тот, как говаривалось выше, имел крестообразную форму. На пересечений всех трёх улиц розой красовался фонтан. А в самой верхней точке «креста» была католическая церковь; она казалась ощетинившимся ежом, веткой молнии на фоне извечно голубого неба. Остальные дома выглядели уютно, очень уютно… Двухэтажные немецкие особнячки, «бюргеры», как посмеивались над ними эльфы. Посмеивались с изрядной долей зависти, так как им наверняка надоело уже жить в лесах да в шалашах.
Что до тёмных эльфов – они относились к таким домам с откровенной усмешкой. Виданное ли дело – жилище собственное уютным делать!.. Тёмные эльфы живут в великой тьме, в особняках, кои с полным основанием можно называть «вампирскими». Они ко всем людским стилям так относились, кроме, разве что, готики. Тёмные эльфы страсть как любили католические церкви и если уж жили рядом с людьми, то только в каком-нибудь Лондоне или же в Праге… И в домах мрачных, грустных, а порою и просто в заброшенных…
Чарльз искреннее считал это бредом. В его предках были тёмные эльфы; и из-за этого, быть может, в его характере укоренилась некоторая меланхолия и страсть к готике. Он жил на улице Креста (право, глупое название для элитного района в парке), но жил в доме запущенном и не таком жизнерадостном, как у всех. Словно на старом телевизоре контрастность убавили – и сделали изображение едва ли не чёрно-белым.
На первом этаже располагалась великолепная библиотека, она же была гостиной и приёмной. На втором этаже – спальни и кухня. Электричества, кстати, в этом доме не было, поскольку яркий свет пагубно влияет на тёмных эльфов. А Чарльз всё-таки был им, пускай хоть и на четверть…
И семья у него была, при том хорошая: жена Изольда, красивая эльфиечка-аристократка; а пять лет назад у них родился сын Ричард. Сейчас, к сожалению, Изольды не было дома, она решила съездить в город, за покупками. «Шопинг, - как сказала она с усмешкой. – Я пошла на шопинг. Так ведь это, вроде, называется?». «Вроде так, - отвечал ей Чарльз. – А вроде и так… Спроси у Ребекки. Уж она-то, как филолог, наверняка знает это. Объяснит слово под всеми ракурсами, а под конец снисходительно добавит «жаргон…». «Демагог ты, Чарли, - улыбнулась жена. – Всё бы тебе речевые узоры плести». «Пережитки профессии». «Знаю».
Поэтому сидел теперь Чарльз дома один. Ну, почти. Его сын Ричард был настолько поглощен игрой в какую-то настольную игру, что считаться компанией ну никак не мог. Посему сидел Чарльз у камина один, листал книжку и поглядывал в окно. Или на огонь. А сын сидел за столом в окружении книжных шкафов, в той части первого этажа, которая именовалась «библиотекой».
За окном тоже играли дети. Они всё думали: искупаться ли всё-таки в фонтане или же убежать, от греха подальше? Но тут нашёлся смельчак, он разделся (скинул с себя шляпу) и прыгнул в воду. Дети радостно закричали, а юный утопленник принялся отчаянно лупить по воде руками, распространяя вокруг брызги. Другие дети обиделись – прыгнули в фонтан и устроили там самую настоящую морскую баталию.
Чарльз наблюдал за всем этим с улыбкой.
- Ричард, не хочешь пойти прогуляться?
Мальчик с трудом оторвался от игры.
- Нет пап, не хочу. Лучше расскажи мне о смерти.
Чарльз поперхнулся.
- О чём рассказать? О смерти? Ричард, что с тобой? Откуда ты вообще слово-то это узнал?
- От мамы, - радостно ответил сын. – Она мне сказала.
- Ну мама… - покачал головой Чарльз. – Что ж, садись тогда ко мне. Давай-давай.
- На колени?
- Нет, на соседнее кресло. Да, сюда. Ну, ну, кубики-то свои оставь! Никуда они от тебя не убегут.
- Как мы от смерти?
- Точно.
Сын сидел по правую руку от отца. Отец смотрел в огонь и собирался с мыслями – ибо такого вопроса он не ожидал… Но и тянуть с этим было нельзя. И так уже растянули… на два года.
- Что-то… начинается, - медленно начала отец. От тщательно подбирал слова, - и это что-то, Ричард, когда-нибудь закончиться. Вот я сейчас начал речь. Она закончиться – через пять ли минут, через десять ли… Ты подумаешь о ней немного, а потом, через год, может – два – забудешь. Также и с жизнью, сын. Также и со смертью.
- С жизнью и смертью? Они дружат, да, пап?
- Дружат ли они?.. – озадаченно переспросил Чарльз. – Ну… Нет. Они как бы дополняют друг друга – как пара варежек. Ты ведь не пойдёшь на улицу с одной – холодно это да и грустно к тому же. Также с жизнью. Предположим, жизнь – это одна варежка, а второй – смерти – нет. Ты идёшь по улице и тебе как-то неуютно без другой. Без смерти. Вскоре улицу заметёт снегом, обрушится на землю метель, а ты всё идёшь и идёшь, куда – не зная, ничего не понимая и думая: когда же это всё кончится? Кто я? Зачем я? Когда я… умру?
- А если я не знаю о смерти? – с надеждой спросил Ричард. - Я не знаю, что значит «умру». А я ведь этого не знаю, папа. Что тогда? Я не умру?
- Настольная игра, - ответил отец. – Представь, что жизнь – настольная игра. Твоя фишка ведь в любом случае добирается до финиша – или первой, или второй. Да хоть даже последней! – но она добирается до финиша. И, уверяю тебя, твоя фишка не знает, что всё уже предрешено. Незнание никогда не спасает от последствий, запомни это, Ричард.
- Так без смерти плохо?
- Без смерти… непонятно. Если финиш в твоей игре – это безоговорочная победа, это логический конец, то можно сказать, смерть – это своего рода конец. Победный или нет… - Отец задумался. – Победный – если ты умираешь от старости.
- Как это? – живо заинтересовался сын. – Как так – от старости?
- Ты растёшь. Видел же, старый дуб в парке сгнил? Он умер от старости. В нём больше не осталось сока, а из отведённой ему почвы он выпил всё, что мог. А другое дерево срубили дровосеки.
Мальчик вздрогнул.
- Да, - жёстко сказал. – Проигрышная смерть – если тебя срубают. Убивают. Тебе причиняют слишком большую боль – и ты теряешься. Ты умираешь.
- Такое… часто… бывает?
- Не очень, - уклончиво отозвался Чарльз. – Но бывает. Поэтому ты должен научиться драться – чтобы тебя не убили. Ты должен быть здоровым – чтобы микроб не убил какой-нибудь орган. Вот так. – Нелепо закончил рассказ Чарльз. – Но не надо расстраиваться, прошу тебя. Ты проживёшь долго… Я верю в это.
- Я - повторил он с нажимом, - верю в это.
***
Парк преобразился. К вечеру обстановка в нём стала лирической, к скамеечкам у фонтана потянулись художники и писатели. Первые рисовали лес, подсвеченный солнцем. Вторые слагали рассказы. Стихотворения.
Да, недаром говорят, что район Креста – район богемы. Верно. Ничто так не располагает к творчеству, как буйство природы вокруг; ничто ни радует так, как обилие жизни вокруг тебя.
Стемнело – и пелена сна окутала район.
Изольда и Чарльз лежали в постели. Камин в их комнате то мерно шипел, то резко трещал.
Они читали.
Их дыхание сливалось.
Им было хорошо.
- Зачем ты рассказала Ричарду об этом? – не выдержал Чарльз. – Скажи – зачем?
- Что я ему рассказала?.. – по одну слову выцедила Изольда. – А, о смерти… Он должен уже знать об этом. Тем более, рассказал ему о ней ты. Я лишь… подтолкнула тебя к этому.
- Я понял. Но скажи – зачем? Ты хочешь, чтобы у ребёнка травма осталась на всю жизнь? Я бы сказал ему, что ты ушла.
Изольда казалось собранной. Но речь её звучала очень ласково, она разговаривала с мужем так, как разговаривала бы, наверное, с ребёнком:
- Ты ведь такой умный… Не смог додуматься до такой простой вещи… Чарльз, я не хочу, чтобы мой сын думал, что я куда-то ушла. Я не хочу, чтобы он думал, что я вас бросила.
- И когда ты… нас бросишь?
- Даже не надейся. Нескоро. Но…
- Не надо «но». Просто молчи.
И они замолчали. И больше никогда – никогда! – к этой теме они не возвращались.
***
- Деда, что значит слово «никогда»? А «всегда»?
Чарльз улыбался. Давненько его так не веселили воспоминания.
- Есть одно отличие между ними… Есть одно… отличие…
- Какое? – всё допытывался внук. – Ну, дед, скажи?
- Спроси у бабушки, - отмахнулся Чарльз. – Уж она-то знает отличие.
***
Что не нравиться мне в этом рассказе - имена. Да и общая наивная обстановка, за уши притянутая к пресловутой "фэнтези" и "готике". Но писалась специально для сообщества. Поэтому очень дорого Ваше мнение! Прочитал - отпишись... Будь добр!
@темы: проза
-
-
10.03.2009 в 05:35-
-
10.03.2009 в 06:01-
-
10.03.2009 в 19:04А Энн Райс не читал. Собирался, но так и не собрался.
-
-
10.03.2009 в 19:26-
-
10.03.2009 в 22:06-
-
11.03.2009 в 04:27-
-
24.04.2009 в 22:07-
-
10.05.2009 в 13:05-
-
17.05.2009 в 22:32Azaziel, Мертвый маленький ангел. Огромное спасибо, именно такие комменты отлично настраивают на работу. Постараюсь писать ещё. Удачи Вам.
-
-
17.05.2009 в 22:41-
-
18.05.2009 в 11:09-
-
18.05.2009 в 16:20-
-
18.05.2009 в 22:32-
-
19.05.2009 в 20:31